Хлебников И.Н. Организованная преступность и терроризм в России

Проект нуждается в вашей поддержке.
Авторы
Библиотека

ОРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ И ТЕРРОРИЗМ В РОССИИ

Бандитские группировки осваивают все новые территории

Автор: Игорь Николаевич Хлебников - эксперт Фонда национальной и международной безопасности.

Источник: "Независимое военное обозрение" (приложение к "Независимой газете", электронная версия). Номер 44 (71) от 28 ноября 1997 года, пятница, полоса 7.

Безопасность

МНОГИЕ отечественные СМИ и государственные, политические и общественные деятели отмечали, что в 1992-1996 гг. в России отмечался рост терроризма. Но так ли это?

"Экстремальная реакция людей на происходящие перемены, - обосновано подчеркивают авторы монографии "Политический экстремизм в России", - не носит политического характера и сказывается в основном в росте уголовной преступности".

По официальной уголовной статистике, в России в 1993-1995 гг. было зарегистрировано лишь 77 уголовных дел по статье 213 п.3 "терроризм" Уголовного кодекса 1961 г. и 1 дело по статье 66 "террористический акт", причем темпы прироста в 1995 г. составили более 220%. Хотя, конечно, террористических проявлений было несколько больше. Так, за тот же период были зарегистрировано 1237 уголовных дел по фактам похищения людей, 282 дела по захвату заложников, 12 дел по захвату воздушных судов, что по международным стандартам, и в частности Европейской конвенции по борьбе с терроризмом, также считается преступлениями террористического характера.

Одной из новых общемировых тенденций терроризма является рост числа актов с использованием взрывных устройств (ВУ).

Если исходить из анализа только этой категории деликтов, то, в соответствии с информацией, которой располагал Совет безопасности России, в 1994-1995 гг. из 440 покушений методом взрыва, 60% их жертв являлись сотрудниками коммерческих структур и предприниматели; 9,9% - сотрудниками правоохранительных органов и 4,4% - иными должностными лицами, 2,2% - государственные и общественные деятели.

Взрывов, квалифицированных как акты терроризма в 1995 г. было 9,5%, диверсии - 4%; преступных "разборок" - 13,2%; неосторожного обращения с ВВ - 11%; неуставных отношений - 62,3%.

Выявленными мотивами совершения преступлений являлись: корыстные - 9,9%; месть на бытовой почве - 9,3%; из хулиганских побуждений - 3,7%; политические - 6,9%; на почве межнациональной розни - 2,2%. И хотя политических мотивов (за исключением серии взрывов и попыток их осуществления в 1996-1997 гг.) не просматривается, эти деяния в соответствии с международно признанными уголовно-правовыми стандартами являются террористическими преступлениями.

Если с этих же позиций подойти к анализу криминальной ситуации в России, то результат будет тот же.

Например, за 10 месяцев 1995 г. только в Москве было зарегистрировано 9 актов терроризма. Но в то же время - 106 фактов похищения людей, 11 захватов заложников, около 1000 преступлений с применением огнестрельного оружия. По сравнению с 1994 г. количество взрывов увеличилось на 22,6% (см. "Независимую газету", 10 ноября 1995 г.). Таким образом, реально в столице акций террористического характера было больше, чем об этом говорит официальная статистика.

И если, по данным журнала "Экономист", количество террористических актов в западноевропейских странах снизилось с 232 в 1985 г. до 150 в 1987 г., то одна Москва в 1995 г. давала большее число преступлений подобного рода.

При этом есть все основания полагать, что преступления террористического характера имели преимущественно лично-корыстную мотивировку, являлись, по сути дела, актами криминального террора.

Кстати сказать, многие страны, в том числе США в 30-е гг., Италия в 70-е и другие также переживали в своей истории периоды роста "криминального" терроризма.

Ныне федеральный судья, ранее возглавлявший ФБР и ЦРУ США, Уильям Уэбстер также относит к субъектам терроризма наряду с политическими экстремистами и последователями так называемых апокалиптических сект и преступные организации, называемые им "криминальными картелями".

И именно поэтому взрыв на Котляковском кладбище в Москве в ноября 1996 г. однозначно воспринимается общественным сознанием и правоохранительными органами как акт терроризма.

Помимо чисто количественного роста ныне в России акции террора становятся более наглыми и более высокопрофессиональными по характеру исполнения.

Насильственная агрессивная преступность усиливает в обществе чувства страха, незащищенности, подавленности, вызывает недовольство действиями правоохранительных органов и государственных институтов, призванных стоять на страже прав граждан, то есть приводится к тем же последствиям, что и террористическая деятельность.

Тем более, что как об этом свидетельствует мировой опыт, наркобизнес, незаконная торговля оружием и иные формы организованной преступности активно используют акции устрашения и террора в своей деятельности.

В связи с ростом международных связей российской организованной преступности нельзя исключить, что этот аспект деятельности преступных формирований может быть перенесен на территорию иных государств.

Как сообщал американский журнал "Вестник разведки", ЦРУ предупредило ФБР, что некая влиятельная российская преступная организация уже направила в США наемных убийц для расправы над сотрудниками бюро, выследившими и арестовавшими известного "вора в законе" В. Иванькова. А эта операция ФБР, в свою очередь, считается наиболее значительной в истории сотрудничества правоохранительных органов России и США.

Но, как представляется, степень общественной опасности криминального терроризма в нашем обществе еще недостаточно осознана.

Эксперты Криминологической ассоциации России из анализа тенденций девиантного поведения в последнее десятилетие сделали обоснованный вывод: динамика и тенденции организованной преступности указывают на ее рост, неблагоприятные структурные изменения, увеличение степени общественной опасности и ущерба, причиняемого ею.

Прогнозируя тенденции развития организованной преступности, можно полагать, что продолжится укрепление и укрупнение ее транснациональных структур, обеспечивающих как беспрецедентные по масштабам банковские мошеннические операции, хищения денег и материальных ценностей в особо крупных размерах, массированный подкуп чиновников, установление контроля над наиболее доходными отраслями легальной и "теневой" экономики. А также получение сверхприбылей от бандитизма, рэкета, нарко- и оружейного бизнеса, иных корыстно-насильственных форм преступных действий. Причем подобные "операции" российской организованной преступности могут во все возрастающих масштабах переноситься на территорию иных государств, что уже отмечают правоохранительные органы ряда стран.

Политизация преступности находит свое выражение в насилии, социальной агрессии в качестве средства решения корпоративных, групповых задач и достижения собственных интересов в ущерб существующему правопорядку.

Таким объектом насильственного воздействия, шантажа становятся и различные звенья правоохранительной системы.

По данным Федеральной службы налоговой полиции, в 1993 г. обеспечивать охрану сотрудников этой службы пришлось 48 раз, а в 1996-м - уже 293. Предотвращены были несколько попыток поджогов и подрывов зданий налоговых инспекций. Были выявлены 44 попытки вербовки налоговых полицейских, а также 142 иных попытки внедрения криминальных структур в налоговые органы.

Помимо этого организованная преступность, используя широкий арсенал наработанных связей, стремится также контролировать политические партии и движения, общественные и религиозные организации.

Перераспределение сфер влияния и преступной активности сопровождается ожесточенной войной на уничтожение конкурентов, о чем отечественные средства массовой информации сообщают практически каждый день.

По оценкам экспертов правоохранительных органов, в основе многих явлений, оцениваемых как терроризм, межэтнические конфликты, лежит перераспределение крупных криминальных капиталов.

Такова современная российская реальность, не учитывать которую в выработке стратегии борьбы с организованной преступностью нельзя.

Правовые основы борьбы с организованной преступностью включают не только государственное законодательство, но и международные правовые акты.

В мировой практике это означает инкорпорирование в национально-государственные правовые системы выработанных международным сообществом правовых норм.

В России на сегодняшний день специфика заключается, прежде всего, во введении в действие нового Уголовного кодекса.

Также следует отметить, что, на наш взгляд, в новом Уголовном кодексе Российской Федерации неоправданно занижены санкции за некоторые виды преступлений террористического характера, что явно не соответствует степени общественной опасности и распространенности этих деяний: от 5 лет лишения свободы по части 1-й статей 205 и 206 (терроризм, захват заложников), а за похищение человека, захват воздушного или иного судна (ст.126, 211) - и того меньше.

Статьями 126, 205, 206 и 211 не предусмотрены не только смертная казнь, но и пожизненное заключение, что могло бы явиться существенным сдерживающим фактором в отношении исполнителей и организаторов террористических актов.

Как представляется, учитывая нынешний бесспорный рост числа проявлений террористического характера, в том числе и со стороны организованной преступности, функцию правовой превенции этих видов преступления может выполнять только самое суровое наказание.

Подобный подход характерен и для зарубежного законодательства стран, принявших специальные законы о борьбе с терроризмом (Великобритания, ФРГ, Франция, Турция), а в наиболее полном виде он реализован в законе США от 24 апреля 1996 г. "О борьбе с терроризмом и применении смертной казни".

Есть все основания полагать, что в ближайшие годы в России по-прежнему будет сохраняться достаточно высокий уровень преступности, в том числе насильственной, чреватый как дальнейшим ростом социальной напряженности, так и радикализации общественных настроений, экстремизма и террористических проявлений, в том числе со стороны организованной преступности.

Именно организованная преступность может предпринимать попытки устранения со своего пути - как физического, так и косвенного, путем оказания психологического давления, запугивания, шантажа неугодных ей лиц, будь то политические или общественных деятели, чиновники разного ранга, предприниматели, активисты общественных (политических, профсоюзных, религиозных и иных) объединений граждан, нападения, поджоги и взрывы штаб-квартир и иных помещений этих организаций.

Устойчивые преступные группировки в нашей стране уже освоили террористические методы деятельности, имеют в своем распоряжении необходимые для этого опыт, кадры, оружие и материально-финансовые средства. Помимо этого, они могут быть заинтересованы в обострении обстановки в отдельных городах и регионах страны.

Преступные группировки могут также использоваться в роли провокаторов массовых беспорядков, выступать "под флагом" тех или иных политических сил. Многие исследователи указывают сегодня на возможность альянса бандитизма, оргпреступности, коррупционеров и политиков-радикалов.

В этой связи наибольшая опасность исходит со стороны устойчивых преступных групп и сообществ.